Фото начало XXI века

Приготовления к Пасхе

В посту копили творог, делали свое домашнее масло, отпаивали телят. Поросят у нас не держали, и окорока покупали, потому что без окорока и праздник не в праздник. А телятина была своя. В Вербную субботу папа делал нам букетики из цветов и вербы, с которыми мы шли в церковь ко всенощной.

С понедельника на Страстной неделе опять тетя Аня говела, а маме было некогда; много было хлопот по приготовлению к Празднику. Папе тоже много было дела: делать корзины с цветами, огромные яйца из гиацинтов ко Двору. В оранжереях уже с февраля шла горячая работа по посеву, пикировке и выгонке разных растений и цветов.

Таких гиацинтов, камелий, азалий и много других цветов, я уже после «Школьного» не видел. Если Пасха была ранняя, то на Страстной неделе вынимали зимние рамы, мыли стекла, стирали и крахмалили занавески на окнах.

Почтовая открытка начало XX века "Лейб-гвардии Гусарский полк на параде ".

В Великий Четверг красили яйца луковым пером, шелковыми и шерстяными тряпочками, бумажками, для этой цели приготовленными и покупаемыми. Выкрашенные яйца протирали масляной тряпочкой и ставили в передний угол под иконы. Иконы к празднику мыла и чистила тетя Аня.

К Великой пятнице уборку заканчивали, вешали на окна занавески, на столы постилали накрахмаленные вязаные салфетки. Всю неделю у образов горели (теплились) лампады. Все выглядело торжественно и празднично, только на кухне кипела работа: запекали окорока, на большом противне зажаривали телятину, гусей, петухов, пекли куличи. Несколько больших пасочниц с пасхальным творогом уже стояли в приледнике. Там же стояли всякие плошки, глиняные чашки со студнем.

Испеченные куличи подвергались суровой критике, лучшие назначались для освящения в церкви. Их ставили также в передний угол. Из миндаля на них были выложены узоры и буквы «Х.В.». От них необыкновенно вкусно и соблазнительно пахло, да и вообще весь дом пропах всякими аппетитными запахами. Все смешалось вместе: запахи кардамона, шафрана, корицы, ванили, всяких жарений и варений, в какой-то необыкновенно радостный, торжественный букет, сливавшийся с таким чудесным словом: «Пасха», с церковным благовестом, ярким солнечным весенним днем, воздухом, наполненным весенними запахами и свежестью.

В Страстную седмицу, почти каждый день, ходили к вечерне и литургии Преждеосвященных даров. - Слава Богу, - говорили взрослые, - привел Господь дожить и до Пасхи, завтра последняя Преждеосвященная, последний раз прочитают: «Господи и Владыко живота моего», последний раз услышим «Да исправится!» Как-то Бог даст, может, и до будущего года доживем и опять услышим!

Чтение двенадцати Евангелий

В Великий Четверг тетя Аня ходила от форточке к форточке и слушала: не благовестят ли? Заслышав благовест, все мы шли во 2-й батальон в церковь с букетиками цветов, в которые в церкви вставляли свечки.

Торжественная тишина - читали 12-ть Евангелий… - изредка прерывалась сдержанными вздохами, покашливанием. На правой стороне стояли серые ряды солдат, налево – прихожане. Мы становились на северней стороне, за свечным ящиком, это было наше обычное место.

Начиналась вечерня, в свое время выносилось Евангелие на середину церкви. Все облачения были черные, с серебряным галуном. Раскрывались Царские врата, хор тихо начинал петь: «Егда славнии ученицы», а о. Виктор с кадилом обходил церковь, кадя иконам и молящимся. Потом возглашалось: «и о сподобитися нам слышания святаго Евангелия».

Хор отвечал. После возглашения: «…от Иоанна святаго Евангелия чтение», хор тихо и печально отвечал: «Слава Страстем Твоим Господи!»…

Всегда, всегда будут помниться мне начальные слова: «ныне прославися Сын Человеческий». Мы стоим тихо, хотя не понимаем всего значения евангельских слов, но на нас безотчетно действует торжественно-печальное чтение, печальное пение хора, редкие удары колокола, мерцание лампад у икон, многочисленные огоньки свечей в руках молящихся. Наконец выносят крест и водружают впереди аналоя, и Евангелия читаются уже о распятии Христа, потом поют: «разбойника благоразумного».

И наконец слова последнего Евангелия: «знаменаша Гроб кустодию». Последние удары колокола, и мы выходим из церкви. На западе догорает прозрачная весенняя заря, воздух чист и наполнен весенними запахами, затихающими голосами птиц. Мы озабочены тем, чтобы донести зажженные свечи до дому, чтобы от них зажечь дома лампады.

Фото начало XX века "Знаменская церковь ".

Когда вечер тихий, это удается легко, тем более, что идти нам не далеко, не то что аракчеевским и перелесинским! А когда ветрено? Сколько было пролито слез из-за потухшей свечи! По всей дороге к Аракчеевке светились огоньки, у кого в фонариках, у кого в свернутом картузике из бумаги.

Вынос Плащаницы

В Великую Пятницу до Плащаницы не ели. Да и вообще на Страстной неделе ели кое-как, постное порядочно надоело за долгий пост, а тут еще всякие соблазнительные запахи и кушанья. С нетерпением ждали, когда можно будет разговеться всей этой благодатью!

Уже с половины дня тетя Аня слушала у форточек: не благовестят ли? Заслышав звон, поспешно собирались в церковь. И по дороге, и в церкви уже толпился народ. Все приготовления уже были закончены.

Посередине церкви стояла гробница, на которую полагалась Плащаница. Кругом стояли растения, цветы. Начиналась служба. Раскрывались Царские врата, хор тихо пел: «благообразный Иосиф». Офицеры, которые были назначены выносить Плащаницу, отстегивали сабли и шли в алтарь.

Священник кадил Плащаницу, и за особые ручки ее поднимали, обносили вокруг Престола и северными дверями выносили в храм. Потом начиналось прикладывание к Плащанице, и мы возвращались домой. Погребение совершалось обычно утром в субботу рано, часов в 5-ть, и нас не будили. Ходила тетя Аня и мама – приложиться к Плащанице.